Час судьи и вся жизнь защитника

– Как вы считаете, насколько востребована сегодня в России профессия адвоката?
– Сходите ради интереса хоть на один процесс в московский суд, и сразу станет ясно, насколько адвокат бесправен, насколько это неблагодарная профессия.

– ???
– Спросите любого чиновника, нужны ли стране адвокаты? 99% ответят: нет! Этот конфликт государства и общества заложен в самой профессии адвоката: ведь его изобрело общество, чтобы сдерживать государство. В России на сегодняшний день важнее быть милиционером, чем прокурором или адвокатом.

– Вы преподаете в Московском университете МВД. Каких качеств не хватает на сегодняшний день российским блюстителям правопорядка?
– Современные милиционеры – продукт нашего времени, нашей страны, нашего общества. Их принципы, убеждения, мораль – это отражение ситуации в нашем обществе. И им не хватает ровно тех качеств, которых не хватает обществу. Уважения прав человека, например…

– А каким, на ваш взгляд, должен быть страж порядка? Есть ли принципиальная разница между нашими милиционерами и, скажем, американскими полицейскими?
– У американского полицейского другой менталитет и функции. В американском обществе полицейский – это судья, прокурор, адвокат, санитар, акушер и воспитатель в одном флаконе. Они каждую неделю приезжают в школу и рассказывают о том, кто они, чем занимаются, как вообще должны вести себя граждане и как должна вести себя полиция по отношению к гражданам. Я бы хотел видеть наших милиционеров такими же, так студентов и воспитываю.

– А что происходит с ними потом?
– Они приходят на работу, где им говорят: забудьте все, чему вас учили, нужно делать все по-другому – вот так нужно вытрясти вовремя показания, вот так надо подписать протокол, чтоб никто не подкопался. Этой нехитрой науке учат очень быстро. Тех новичков, кто пытается не слушать старших коллег, мгновенно обламывают. Либо увольняют, мол, не прижились в коллективе.

– По специальности вы адвокат, в программе «Час суда» – судья. Мешает ли одно другому?
– Для адвоката роль судьи любого уровня вполне естественна. В древности вообще не было разделения на защитников, обвинителей и судей. По необходимости судья назначался обществом. Защитники и обвинители были из числа добровольцев – кто-то просто выходил и говорил: «Я хочу защищать», а другой: «А я хочу обвинять». И они менялись каждый день этими ролями.

– Хочу спросить вас как ведущего «Часа суда», вы репетируете свои реплики?
– Нет, ничего не репетирую. Все записываю с ходу, практически без монтажа.

– А ваши решения могут быть обжалованы?
– Нет, обе стороны, явившиеся на суд, подписывают документ о том, что они согласны с решением суда, каким бы оно ни было.

– Герои вашей передачи – реальные люди или актеры?
– Все дела, которые мы рассматриваем, – реальные. Редакция выбирает из 20 тысяч дел в месяц 60. Если человек может и хочет участвовать в программе, он приезжает и выступает сам, это происходит очень часто. Случается, что люди не готовы, не могут, не хотят, стесняются, боятся камеры. В этом случае выступают актеры.

– А какое самое запутанное дело за последнее время вы рассматривали?
– Вообще наше право, наши законы для непосвященного – это один сплошной детектив. Был интересный процесс, связанный со страховыми компаниями, который вылился в целый сериал из четырех дел. Страховщики отвечали там за козырек здания, который обрушился на припаркованную машину. Специально взяли такое дело, чтобы рассказать, как правильно применять законы о страховании.

– Ваша серьезная программа насквозь пронизана юмором, иногда и сатирой, начиная от ваших диалогов с истцами – ответчиками, заканчивая интермедиями Татьяны Устиновой. Откуда вы черпаете позитив, если все у нас настолько плохо в юридическом смысле?
– Удовольствие стараюсь получать от всего, что лежит вне работы. От природы, от искусства, от семьи.

– Как члены вашей семьи мирятся с тем, что видят вас в основном по телевизору?
– Жена и сыновья давно смирились с тем, что я уделяю им столько времени, сколько могу. Они понимают, зачем и для чего я работаю. Не каждому юристу дана такая возможность – одновременно консультировать несколько миллионов человек.

– Для того чтобы поддерживать высокие рейтинги программы, ведущему, я полагаю, нужно постоянно держать себя в тонусе?
– Безусловно. Зарядка, спорт, фитнес, тренажеры, бассейн – все это давно и прочно вошло в мою жизнь. Уже 20 лет занимаюсь карате.

– А если Господь не наделил здоровьем…
– Тут тоже возможны варианты. У нас инвалид-колясочник не может выйти из дома, а в Америке они затевали гигантские судебные процессы. Колясочники-инвалиды спорили с инвалидами-слепыми в суде, как правильно должен быть организован съезд на проезжую часть. Почему? Идет слепой по бортику и стучит палочкой, а когда кончается бортик – он не понимает, что дальше делать, а там спуск для инвалида-колясочника. И спорили, надо делать спуски или нет? В итоге на съезды нанесли специальные насечки. Когда инвалид-слепой подходит к концу бортика, он чувствует: трр-р-р – ага! – ребристая поверхность. Значит, тут спуск для колясочников, дальше будет опять бортик. Вот как проблемы решают. У нас вы можете себе такой процесс представить?

– Ну да, в этом смысле здесь не Рио-де-Жанейро…
– Тем не менее я патриот и детей своих воспитываю так, как воспитывали меня, моих отцов и прадедов. Все они служили нашему государству, и мы будем. Поэтому после стажировки там, в США, я без сожаления вернулся сюда, в Россию – страну невостребованных адвокатов.