Два концерта

Мне было 29 лет, когда я стала администратором и актрисой Второго фронтового театра. Это был единственный коллектив, который, в отличие от концертных бригад, вывозил на фронт спектакли целиком – с декорациями и реквизитом. Все умещалось в два грузовика: в одном – актеры, в другом – реквизит.

Наши машины шли вслед за армией и, бывало, оказывались в городках, только-только занятых нашими войсками. На улицах еще постреливали. В общем, на войне как на войне.

Самыми яркими моими воспоминаниями стали два удивительных концерта.
Наш театр остановился в каком-то перевалочном городке… Полуразрушенный вокзал. Масса военных. Суета, шум, толкотня. Так как эшелона пришлось ждать долго, кто-то из наших стал наигрывать на аккордеоне. К нему подошел молоденький солдат и попросил дать ему сыграть. Бойцу объяснили, что нельзя, что это очень нужный и дорогой инструмент. Но служивый продолжал настаивать.
– Слушай, ты хоть знаешь, как его держать в руках?
– Да я умею, умею…

Уверенным движением он набросил на плечи ремни. И заиграл… Да как! Кажется, это был чардаш Монти. Мощный сочный звук залил все пространство – вокзал замер. А потом незнакомец запел… И все мы оказались за гранью реальности. Казалось, жизнь остановилась. Не было вокзала, не было опасности, не было войны. Только щемящая радость в душе и желание, чтобы музыка никогда не кончалась. А солдат пел и играл то быстрые, то протяжные мелодии. Сколько это продолжалось, не помню...
Потом пришел поезд, и ворвалась реальность: «Выходи строиться!», «По вагонам!». Вокзал быстро опустел. В спешке мы едва успели узнать, что зовут этого удивительного солдата Аркадий, что он был студентом консерватории и учился по классу рояля…

Прошло месяца три. Однажды мы выступали перед тяжело раненными бойцами в каком-то большом госпитале. Неожиданно на сцену вышел один из солдат, спросил: не помним ли мы его? Парень выглядел очень изможденным, и мы не сразу узнали в нем того самого удивительного Аркашу… Только теперь у него не было левой руки. Выше локтя.

Он захотел еще раз сыграть на нашем аккордеоне. Но как? Решили попробовать в две руки. Театральный аккордеонист растягивал меха и подыгрывал на басах, а Аркаша сидел рядом и играл мелодию правой рукой. И пел, может быть, даже проникновеннее, чем тогда, на вокзале. Пел, как в последний раз в жизни…
Незадолго до конца войны мы случайно узнали, что Аркаша не дожил до Победы.
С фашистами покончили – началась война с Японией, и театр вновь последовал за войсками – в Маньчжурию. Потом пришла окончательная Победа. Мы поехали через всю страну, но не в эшелоне, а в нормальном мирном поезде.

В городах, через которые мы проезжали, гарнизоны готовились к парадам. На одном из вокзалов мы встретили курсантов военного училища, тренировавшихся на привокзальной площади. Они пели песню с такими словами:

Как-то на вокзале долго мы стояли,
Словно мы попали в сказку или сон.
В полутемном зале в суете вокзальной
Кто-то пел чудесно под аккордеон.
А когда умолкла ария Надира,
Мы спросили: «Кто он, этот молодец?»
И ответил тихо голос пассажира:
«Это пел вот этот молодой боец!..»

Аркаша с аккордеоном вновь стоял перед нами как живой…
Всего текста я не запомнила, но этот куплет засел в памяти навсегда.