Элементарно, Ватсон!

Сапожник без сапог – ситуация абсурдная, но объяснимая: когда много работы, нет времени подумать о себе. А вот сапожник без шила, молотка, рашпиля – уже и не сапожник вовсе, потому что без инструмента не то что сапоги не стачать – набойки не поставить.

Именно в такой ситуации – лишенными орудий труда – оказались частные сыскные агентства и отдельно практикующие детективы после принятия поправок к закону об охранной деятельности. Сыщики-индивидуалы не имеют права использовать в работе какую-либо спецтехнику: скрытые камеры, диктофоны, прослушивающие устройства, сканирование. Но это все равно что врачу запретить пользоваться стетоскопом...

В обход закона

– Единственный официально разрешенный метод – это опрос и визуальное наблюдение: ходишь, расспрашиваешь, – говорит Дмитрий Ермаков, директор агентства «Правозащита». – Фотоаппарат и видеокамера – уже под вопросом, нередко для съемки приходится приглашать посторонних: сам частный детектив делать это не имеет права.

Законодателей можно понять: любая слежка – это нарушение Конституции, вторжение в личную жизнь. Но если соблюдать все запреты, наша работа теряет смысл, так что приходится тактично обходить закон.

Измена в режиме онлайн

Сегодня в Москве более 60 частных агентств по расследованию плюс около 100 сыщиков-индивидуалов.

– Чаще всего звонят мужья и жены, желающие уличить в неверности вторую половину, а также узнать телефон и адрес своего соперника, – рассказывает Геннадий, руководитель сыскного агентства на Покровке.

Один из недавних клиентов – мужчина средних лет с солидной должностью. Детективы следили за его женой.

– По мобильнику я рассказывал все, что вижу, заказчику. Ему было достаточно моих свидетельств, некоторые просят фотографии.

Иногда сыщики от работы отказываются – так бывает, когда клиент сильно взволнован и явно собирается мстить.

– Иногда в роли психотерапевта выступаю: приходит женщина, расстроенная, плохо выглядит – муж завел другую, выследите их. Я говорю: ну узнаете вы, где и когда они встречаются, и что? Лучше займитесь собою, сходите в парикмахерскую, успокойтесь – он сам вернется. Так и получилось.

Ищу человека

На втором месте среди обращений – поиск людей. Каждый год в Москве пропадает без вести около 3000 жителей.

Бесследно никто не исчезает: человек пострадал и находится в больнице или потерял память, его похитили, либо, увы, он мертв, либо – что приводит близких в неменьшее отчаяние – специально от них скрывается.

– Сначала проводим опрос возле дома, на работе, в школе или вузе, показываем фотографии, возможно, кто-то что-то видел, – объясняет Дмитрий Ермаков. – Потом ищем по больницам, моргам, камерам предварительного заключения. В 90% случаев находим. Оставшиеся 10% – похищения, по которым мы работаем вместе с милицией.

Поиск детей и подростков происходит приблизительно так же, но предположить, что может произойти с ребенком, намного сложнее.

– Как-то искали 18-летнего юношу, милиция занималась этим делом месяц – никаких зацепок. Когда родители обратились к нам, мы тщательно проверили его телефонные разговоры, прозвонили всех друзей, и по одному номеру он ответил сам – мать узнала сына по голосу. В семье перед этим был конфликт, по-видимому, парень не хотел жить с родителями.

В тандеме с милицией

Понятно, что с просьбой выследить неверного мужа или вернуть потерявшуюся собаку в милицию не обратишься. Но почему и в других случаях – человек ушел и не вернулся, ребенок попал под влияние секты, угнали машину, раздаются телефонные звонки с угрозами – люди, написав заявление в милицию, начинают искать детектива?

– В частных агентствах эффективность поиска и раскрываемость преступлений в 2–4 раза выше, чем в милиции, – говорит Дмитрий Ермаков. – Не потому, что мы умнее и лучше, а потому что у нас есть время и возможность тщательно прорабатывать каждое дело, а в милиции на следователя приходится до десяти дел.

– Благодаря финансированию заказчика частный детектив может опросить больше свидетелей, съездить в другой город, – говорит Наталья Мальцева, сотрудник УВД Южного округа. – Кроме того, они работают быстрее – нет бумажной волокиты и многочисленных согласований. Милиция подключается на последнем этапе, чтобы, имея полномочия, довести дело до конца: задержать подозреваемого, предупредить преступление, освободить человека.