Временная мама

– Мама, мама, Юля с кошкой играет, кошка мяукает! – пятилетний Ваня тянет маму из кухни в комнату.

– Ничего, если будут царапины, мы Юлю зеленкой намажем.

– И будет Юля у нас белая-белая!

– Почему белая, Ванечка, какого цвета зеленка?

– Белая…

Со зрением у Вани все в порядке. Просто три с половиной года своей жизни он провел в детском доме. И до сих пор путает цвета и не может запомнить названия некоторых овощей.

– А когда мы его взяли, выяснилось, что он никогда не видел животных и не знает, как это – танцевать, – говорит Наталья Страхова, которая живет на Открытом шоссе. Ей 31 год, у нее двое своих сыновей (школьники) и трое приемных: Ваня, трехлетняя Юля и Игорь (ему четыре).

Мама на договоре

Малыши играют, шумят, мама занимается с ними, кормит, ходит гулять, управляется по хозяйству. Но это не просто приемная семья.

– Мы хотели много детей, но рожать третий раз я не решилась. Пошли с мужем в детский дом, когда старшему сыну было восемь месяцев, а нам говорят: на усыновление и опеку пока никого нет, возьмите на время маль­чика – с ним заниматься надо, ему девять месяцев, а он сидеть не умеет… Мы согласились. Через год ребенок выправился, догнал ровесников, ему нашли приемных маму и папу, а мы взяли другого малыша…

За 11 лет в двухкомнатной квартире в Богородском побывали десять детей.

Вылечить и выправить

Суть системы патронатного воспитания, которая действовала в России более двенадцати лет, – адаптировать ребят из детского дома к домашней жизни, приучить к семейной обстановке, обязанностям по дому, умению вести себя в семье, ладить с другими.

– Далее возможны два варианта. Патронатные родители оставляют ребенка у себя – таких 90 процентов, из них четверть усыновляет ребенка. Или малыша передают в другую приемную семью, теперь уже постоянную, – говорит Мария Терновская, директор детского дома № 19, где работает Центр патронатного воспитания.

– Прежде чем отдать ребенка в приемную семью, мы проводим для потенциальных родителей шестинедельный тренинг, где учим общаться с приемными детьми, понимать их. Когда ребенок уже в семье, туда приходит наш специалист-психолог, корректирует ситуации, гасит намечающиеся конфликты, советует, как себя вести.

У временных родителей ребенок проводит от нескольких месяцев до полутора лет. Когда будет подобрана постоянная семья, малыша начинают готовить к расставанию, объясняя, что у другой мамы будет лучше. Кажется, как можно футболить ребенка из одних рук в другие: только он привык, опять расставаться, ведь это – психологическая травма.

– От него не скрывают, что он идет в эту семью на время. Если же говорить о травмах, бывает, что и усыновители возвращают детей.

Работа и зарплата

Чужой маленький человек с большим, как правило, негативным жизненным опытом – это не умиление и сюсюканье, это работа. Патронатным родителям за нее платят зарплату.

– По десять тысяч на одного ребенка в месяц плюс шесть тысяч на содержание. Тут я отчитываюсь по чекам до копеечки, – рассказывает Наталья. – Конечно, этого не хватает. И мы детей не из-за денег берем. А чтобы видеть, как они учатся жить нормальной жизнью, радоваться, заботиться о себе и других.

Взять ребенка в семью хотя бы на время – это очень важно. У «домашних» детей лучше здоровье, нормальная психика. И еще: 80 процентов девочек, выросших в детдоме, повторяют судьбу своих мам: родила, бросила. Девочки, пожившие в патронатных семьях, растят своих детей сами.

Патронат вне закона

Но три месяца назад вступил в силу ­федеральный закон «Об опеке и попечительстве», где о патронате – ни слова. Хочешь взять ребенка на воспитание – пожалуйста, усыновление или опека, а «временных» форм больше нет. С теми, кто заключил договор до 1 сентября, все в порядке, но новые патронатные семьи появиться пока не могут.

– В начале следующего года Москва должна принять свой закон об опеке, – говорит Мария Терновская. – Надеемся, система патроната сохранится. Иначе сотни детей останутся в детдомах без родителей. Свои, кровные, их бросили давно. Теперь не будет и временных.