Алексей Горшенев

–Недавно ты выпустил сольник «Я – алкоголик. Я – анархист», на котором поешь чужие песни. Свои не пишутся?
–Я вырос на музыке Николая Михайлова. Сейчас его песни незаслуженно забыты. Эта работа – дань уважения моему кумиру.

–Правда ли, что настоящие панки много пьют, колются и ходят в рваных штанах?
–Погляди на меня. Штаны рваные? Голова грязная? Я даже пить бросил – здоровье не позволяет. Я уже выпил все пиво, которое мне отмерено по жизни.

–А волосы взлохмачены, клыки, только серьги в ухе нет…
–Не, сережки не будет. Я боли боюсь.

–А татуировки?
–Так это уже отмучился, а потом красиво.

–Да уж, в стильности тебе не откажешь…
–И любезности. По жизни я совершенно спокойный, хотя не без драйва.

–И книжки читаешь?..
–Недооцениваешь! Я уважаю Хармса, Гоголя, Толкина.

–За что?
–В их творчестве есть чудо. А вот Достоевский – это не волшебство, а настоящая правда, которая колет глаза. Он убивает дух и тело. Такая правда мне не нужна. А после Гоголя и Хармса начинаешь урода в себе убивать.

–Каких людей ты ценишь?
–Люблю творческие натуры из реальной жизни.

–А, например, Ромео и Джульетта из реальной жизни?
–Они живут в своем реальном мире любви. Они счастливы и не чувствуют боли. Их не надо защищать и спасать!

–А своих детей ты бы от чего защитил?
–От лени. От сознания, что все вокруг хорошо. От вакуума в душе: человек должен творить и уметь отдавать это другим.

–Ты был послушным ребенком?
–Конечно. Мой папа – коммунист старой закалки. И я тоже был и октябренком, и пионером, и комсомольцем.

–А как же панковская сущность?
–Но думал-то я сам! И поступал, как велела мне моя душа.

–Она не просит покоя?
–Просит. И тело просит. Когда очень сильно – могу один дома с неделю просидеть.